В начале XVII столетия на территории Маньчжурии образовалось государство Поздняя Цзинь. Маньчжурское государство было создано как военно-государственная организация, известная под названием «восьми знамен». Маньчжуры вели войны с соседним Китаем, Кореей, Внутренней Монголией. Постоянные войны требовали от маньчжурского государства больших людских ресурсов. Пополнялись восьмизнаменные войска только за счет аборигенного населения Приамурья и Приморья, уводимого в Маньчжурию в плен.
Маньчжурское государство начало осуществлять набеги на Приморье и Приамурье с 1616 г. Маньчжуры здесь не закреплялись, они ограничивались только ограблением и угоном местного населения. По приблизительным подсчетам в Маньчжурию из бассейна р. Даубихэ (р. Арсеньевка) было уведено более 17 тысяч человек, с территорий современных Шкотовского и Партизанского районов – более 30 тыс. человек [1]. Аналогичная участь постигла и племена ця-ка-ла удэгейского происхождения, живших по соседству с нанайцами в бассейне оз. Ханка, а также по берегам рек Суйфун (р. Раздольная), в верховьях Бикина, Имана, Даубихэ (р. Арсеньевка), Уссури и на побережье от границы с Кореей до района современного поселка Ольги [2].
Походы маньчжуров против населения Приамурья и Приморья нарушили их мирное развитие и явились одной из причин быстрого распада крупных родовых объединений на мелкие этнические группы, которые, отпочковавшись от основного рода, стали селиться в труднодоступных районах края, где легче было укрыться от врага.
В конце ХIХ века удэгейцы состояли из множества родов. В их число входили роды Амулинка, Аянка, Бэсэ, Геонка, Каза, Камандзига, Канчуга, Кимонко, Куенка, Кукчинка, Кялундзига, Кья, Пеонка, Сигдэ, Суанка, Суляйндзига [3], Огдонко, Пумнадинга, Кумунка, Кэмэнка, а также Идига, Ниудига, Бадига, Удига, Чуннодига, Вандига [4], Андига, Людига, Цзандига, Маадига, Чидига, Падига, Сядига, Цаудига, Хандига, Таудига, Падига, Яндига [5] и др. Многие из этих родов прекратили свое существование еще в начале ХХ столетия.
По мнению Л.Я. Штернберга, предки перечисленных и не названных удэгейских родов когда-то входили в состав трех основных родов – это Камедига (Камдзига, Камандзига), Идзинка (Единка) и Пеонка (Пянка, Пианка). В отличие от Л.Я. Штернберга, В.Г. Ларькин утверждает, что основных родов у удэгейцев было пять – Камандзига (Камедига, Камндзига), Кялундзига, Кья, Кимонко и Геонка [6]. Однако эти утверждения ученых не обоснованы и не вполне соответствуют действительности. Этногенетический анализ родового состава удэгейцев, проведенный нами, показал, что удэгейский этнос состоял из трех крупных родов: Удигэ (Уди, Удиhэ), Кья и Пеонка.
Есть основания предполагать, что все удэгейцы, известные под этническими названиями Кьякала (род Кья), Фэйяка (род Пеонка), Удигэ и многими другими в китайской историографии обозначались термином «уди (удаха)».
В составе удэгейского этноса, очевидно, находилась или группа племен, объединявшаяся этнонимом Уди (Удаха, Удигэ), или под таким же этнонимом существовал отдельный род. И в том, и в другом случае люди Уди (Удаха, Удиhэ, Удигэ) под напором маньчжур оказались в Приамурье в районах расселения ульчей, нанайцев, негидальцев и других народов, среди которых начались активные этногенетические процессы. От слияния удэгейского рода Удигэ [7] с другими народами Нижнего Амура у негидальцев появился род Уддан, у нанайцев бассейна рек Тунгуски – Кура и Урми – род Удынка [8], у ульчей – род Уды. «Род Уды (Пильдунча) состоял из трех частей. Одна из них, судя по многим легендам, – пишет А.В. Смоляк, – удэгейского происхождения, вторая – негидальская – выходцы с р. Амгунь, длительное время жившие по притокам р. Пильду-Битки, и третья – род Удан на Удыле» [9]. Как утверждают сами ульчи из рода Уды, они первоначально жили по берегам рек Хунгари и Анюй; они свое происхождение связывают с удэгейцами. «Удэгейская ветвь рода Уды, – продолжает А.В. Смоляк, – после переселения стала называть себя Пильдунча – по реке Пильду, впадающей в озеро Удыль, здесь они долго жили. Но удэгейское самоназвание – удэ – у них сохранилось и стало родовым этнонимом» [10]. У самих же удэгейцев род Уди, Удэ (Удихэ, Удигэ) сохранялся только до второго десятилетия ХХ столетия. Последний представитель этого рода был зафиксирован В.К. Арсеньевым в 1910 г. на р. Терней [11].
В источниках ХVII столетия имеются сведения о народе Феха или Фэйяка [12]. О людях этого племени В. Горский писал, что они носили серьги в ушах, одевались в платье из рыбьей кожи, украшенной узорами [13].
Этническим названием Феха, Фэйяки (Файяки) в прошлом именовали один из аборигенных родов Приморья – Пяка (Пэйяка); в наши дни древний этноним Фэйяка звучит как Пеонка (Пянка, Пионка). Этот род занимал территорию р. Уссури и бассейнов рек Имана и Вака (р. Малиновка). Преследуемый маньчжурскими войсками, род Пеонка покинул бассейны рек Уссури, Имана, Вака и разделился на две группы. Одна группа вышла на побережье моря в районы бассейнов рек Самарги и Пея. Она оставила за собой старое название рода. Другая часть этого рода на р. Уссури встретилась с нанайцами рода Киле и вместе ушли на Хор. Здесь нанайцы рода Киле разделились на две группы. Одна группа Киле, вступив в тесные связи с удэгейцами, образовала еди-ный удэгейский род Кимонко [14], а другая группа образовала удэгейский род Кялундзига.
Вскоре после первого разделения рода Пеонка происходит второе. На этот раз от рода Кимонко выделились группы Килуэ, Бэсэ и Пуза, а в 20-х годах ХХ столетия отходят группы Чжангонконко и Догомунка. «Члены перечисленных локальных подразделений, – писал В.А. Туголуков, – сознавая свое кровное родство, не вступали во взаимные браки» [15].
Этническое название кья, кяка, кякари, киякала, къэкхаль, кьякала, цякала и другие варианты этого этнонима упоминаются во многих источниках ХVII столетия. Японский исследователь народов Маньчжурии и Дальнего Востока Сей Вада отмечал, что в ХVII в. племя цякала обитало на побережье Японского моря к востоку от Хуньчуня [16] – по рекам Фуцин (Фудзин – р. Павловка – правый приток р. Уссури в Кавалеровском районе Приморского края), Юэсэ (современная р. Джигитовка, расположенная в Тернейском районе Приморского края) и др. «Они все (мужчины и женщины) в нос продевают кольца с подвешенными к ним украшениями из серебра или латунных фигурок размером в один дюйм... Цякала строят жилища и лодки из бересты. Им неизвестны рыболовные сети, они питаются рыбой, которую бьют острогой, и мясом диких зверей. Разговаривают на языке ця-ка-ла» [17].
В китайских источниках 1628 г. сообщается, что кьякала жили и на реке Иман [18]. «Эти люди, – говорилось в источнике, – (мужчины) татуируют лицо, в их стране добывают соболей. Хлеба у них не растут. Летом люди питаются рыбой, а зимой – мясом зверей, из шкур шьют себе одежду» [19].
По мнению Е.П. Лебедевой, из состава слова кья-кала, кя-кала легко выделить часть кала, сопоставляемую с маньчжурским словом «хала» – «род», поэтому слово кьякала можно переводить как род Кья [20]. В.К. Арсеньев под термином «кя» подразумевал слово «сородич» [21].
Род Кья в начале распался на этнические группы Амулинка, Геонка, Куинка и Кумунка. Их представители, как отмечал В.К. Арсеньев, друг друга называли словом «кя». Е.Р. Шнейдер в этот список добавил и род Суанка [22]. Все эти роды считались замула, т.е. доха и не вступали во взаимные браки [23]. Но со временем принцип экзогамии внутри родов стал нарушаться, что привело к дальнейшему дроблению. Род Геонка, забыв родственные связи с родом Кья, обособился, сам стал основным и разделился на две группы, получившие названия Геонка и Кэмэнка [24].
Род Кялундзига, по мнению хорских удэгейцев, в своей основе имеет не удэгейское происхождение. По мнению С.К. Патканова, род Кэлендига или Килюнга (Кялундзига) произошел от нанайцев из рода Килэ или Килэн с добавлением удэгейского окончания дига [25]. По предположениям В.Г. Ларькина, удэгейский род Кялундзига произошел от слияния удэгейцев рода Кья и тунгусов [26], перекочевавших в район расселения приморских и других групп удэгейцев из бассейна р. Амгуни [27].
Род Кялундзига первоначально занимал обширную территорию побережья моря [28]. Здесь от рода Кялундзига отделилось две группы. Одна часть стала носить родовое название Суляйндзига, а другая, обосновавшаяся на р. Кама (Кема), приняла родовой этноним Камдзига (Камандзига) [29].
В начале XVII столетия в Приамурье появляется новая группа тунгусов (эвенков) из рода Самагир. По данным В.А. Туголукова, эти эвенки перекочевали на Анюй, затем спустились на р. Самаргу и вышли на морское побережье [30]. Здесь они, влившись в состав рода Суляйндзига, обусловили его раздел на две группы: Суляйндзига и Самандига. В процессе культурных контактов и экономических связей с другими народами из удэгейского рода Самандига отделилось две группы, на основе которых впоследствии были сформированы орочские роды Суляки (получившие затем название Акунка, поскольку поселились на р. Аку) и Самантюка [31].
«Вскоре после первого дробления на три этнические группы – Кялундзига, Суляйндзига и Камандзига – от рода Кялундзига отходят еще две группы: одна группа из рода Кялундзига породнилась с нанайцами и образовала свой род – Онинка [32], другая группа, не меняя своего этнонима, после конфликта с нанайцами перекочевала на Хор» [33]. Однако и здесь внутриродовые противоречия внутри рода Кялундзига не пре-кратились. Это привело к тому, что от рода Кялундзига вновь отошла группа, которая поселилась на р. Кукчи – в верховьях р. Самарги. По названию реки эта группа получила имя Кукчинка [34].
Оставшийся род Кялундзига постоянно враждовал с нанайцами. После одного из конфликтов от рода Кялундзига отошла группа, которая поселилась на р. Кукчи – в верховьях р. Самарги. По названию реки эта группа получила имя Кукчинка [35].
По сообщению удэгейцев, некоторые этнонимы удэгейских родов заимствованы от других народов. Например, этноним Сигдэ к удэгейцам пришел от негидальцев, у которых был род Сигдан; родовое название Куинка было образовано от слияния удэгейцев и куи – айнов [36].
Взаимные этногенетические связи, происходившие между удэгейцами, нанайцами, орочами, ульчами и другими этносами Нижнего Амура, свидетельствуют, что слияние двух родственных народов, например, удэгейцев с нанайцами, в конечном итоге приводило к образованию тех же удэгейцев или нанайцев, но уже с несколько измененными у них культурными традициями и языком.
Иная картина наблюдается при слиянии неродственных этносов. Например, в процессе брачных связей удэгеек и нанаек с китайскими мужчинами и последующим за этим ассимилятивным процессом к середине ХIХ столетия образовалась особая этническая группа под этнонимом тазы [37].
В ХVII – ХIХ вв. взаимное образование родовых объединений с тунгусами, нанайцами, орочами и другими народами Приамурья и Приморья обусловлено не только единым культурно-хозяйственным типом охотников и рыболовов этого региона, но и близкой духовной культурой тунгусо-маньчжурских этносов, в основе которой находились анимистические воззрения на природу, общество и человека.
Источники
1. Соловьев Ф.В. Китайские отходники и их географические названия в Приморье (вторая половина ХIХ – начало ХХ вв.). Владивосток, 1973. С.42.
2. Соловьев Ф.В. Там же.
3. Архив ДВО РАН. Ф.1. Оп.6. Д.19. Л.161 – 162. – Материалы В.Г. Ларькина.
4. Архив ОИАК. Ф. В.К. Арсеньева. Оп.1. Д.42. Л.8-11.
5. Там же. Д.27. Л.249.
6. Ларькин В.Г. Некоторые данные о родовом составе удэгейцев // КСИЭ им. Н.Н. Миклухо-Маклая. М., 1957. Вып.27. С.39.
7. Удэгейский род Удигэ (Удихэ, Удаха и др. варианты этого этнонима) образовались от средне-векового племенного этнонима «У» и окончания «дигэ», при помощи которого формировались родовые этнонимы со значением множественного числа.
8. Патканов С.К. Опыт географии и статистики тунгусских племен Сибири на основании данных переписи населения 1897 г. и других источников // Записки ИРГО. СПб., 1906. Т.31. Ч.2. С.65.
9. Смоляк А.В. Этнические процессы у народов Нижнего Амура и Сахалина. Середина ХIХ – начало ХХ в. М., 1975. С.100.
10. Смоляк А.В. Там же.
11. Архив ОИАК. Ф. В.К. Арсеньева. Оп.1. Д.42. Л.11.
12. Мелихов Г.В. Маньчжуры на Северо-Востоке (ХУII в.). М., 1974. С.92.
13. Горский В. Начало и первые дни Маньчжурского дома // Труды членов Русской духовной Миссии в Пекине. СПб., 1852. Т.1. С.43-44.
14. Смоляк А.В. Указ. cоч. С.100.
15. Туголуков В.А. Институт «доха» у удэгейцев и орочей// СЭ. 1972. №3. С.108.
16. Город Хуньчунь расположен в Маньчжурии к западу от Посьета.
17. Сей Вада. Племена нижних притоков Амура по китайским источникам // Зап. исследовательского департамента Тойо Бунко. Токио, 1938. № 10. С.91-92. – Яп. яз.
18. Кюнер Н.В. Китайские исторические данные о народах Севера// Ученые зап. ЛГУ, серия исторических наук. Л., 1949. Вып.1. С.98.
19. Кюнер Н.В. Указ. cоч. С.101.
20. Лебедева Е.П. Расселение маньчжурских родов в конце ХVI и начале ХVII веков // Уч. записки ЛГУ. Л., 1957. Т.132. С.75.
21. Архив ОИАК. Ф. В.К. Арсеньева. Оп.1. Д.27. Л.222.
22. Шнейдер Е.Р. Краткий удэйско-русский словарь с приложением грамматического очерка. М. – Л., 1936. С.44.
23. Туголуков В.А. Институт «доха» у удэгейцев и орочей// СЭ. 1972. №3. С.115.
24. Ларькин В.Г. Некоторые данные о родовом составе удэгейцев ... С.39.
25. Патканов С.К. Указ. соч. С.108.
26. Архив ДВО РАН. Ф.1. Оп 2. Д.19. Л.163.
27. ПФА РАН. Ф. К-П. Оп.1. Д.18. Л.8.
28. Архив ОИАК. Ф. В.К. Арсеньева. Оп.1. Д.27. Л.224.
29. Туголуков В.А. Институт «доха» у удэгейцев... С.108.
30. Туголуков В.А. Там же.
31. Туголуков В.А. Там же. С.109.
32. Подмаскин В.В., Старцев А.Ф. Проблема этногенеза и этническая история // История и культура удэгейцев. Л., 1989. С.24.
33. ПФА РАН. Ф. К-П. Оп.1. Д.21. Л.5.
34. Ларькин В.Г. Некоторые данные о родовом составе удэгейцев ... С.41.
35. Ларькин В.Г. Некоторые данные о родовом составе удэгейцев ... С.41.
36. Ларькин В.Г. Некоторые данные о родовом составе удэгейцев... С.36.
37 Старцев А.Ф. Проблема этногенеза и этнокультурных контактов удэгейцев и тазов // Арсеньевские чтения:Материалы региональной научно-практической конференции, посвященной 130-летию со дня рождения В.К. Арсеньева 28 – 29 августа 2002 года. Владивосток, 2002. С.125 – 131.
Автор: Старцев А.Ф.
Источник: Миграционные процессы на Дальнем Востоке (с древнейших времен до начала XX века): Материалы международной научной конференции (Благовещенск, 17-18 мая 2004 г.). – Благовещенск: Изд-во БГПУ, 2004. – 390 с.
