Женьшень Panax ginseng C.A.MEY (женьшень настоящий, панакс женьшень, дар богов, божественная трава, человек-корень, корень жизни) – многолетнее травянистое растение из семейства аралиевых, достигающее преклонного возраста (до 100 лет). Невысокое (30-70 см), корень сочный, до 20-25 см длины и 2-2,5 см в диаметре, имеет 2-6 крупных разветвлений. Цвет корня желтоватый, форма – цилиндрически продолговатая, иногда напоминающая фигуру человека. Стержневой корень выпускает одиночный надземный стебель (былка), прямой, тонкий, при основании которого имеются несколько мясистых листовых чешуек с верхушечной розеткой из 2-5 листьев. Листья эти собраны на верхушке стебля в мутовку, длинночерешковые. Из центра мутовки выходит цветочная стрелка, несущая простой зонтик с невзрачными зеленовато-белыми цветками. Плод – ярко-красная, мясистая костянка (ягода) с 2-3 косточками.
В 1753 году, когда Карл Линней узнал о существовании женьшеня, до Европы уже дошла громкая слава всеисцеляющего растения, и поэтому ему было дано название, производное от слова «Panacea», обозначающее «лекарство от всех болезней». Видовой эпитет «ginseng» произошел от китайского названия растения, означающего человек-корень, ввиду схожести корня этого растения с фигурой человека. Среди таких вот человекоподобных корней есть корни «мужские» и «женские». Корень, разветвляющийся в нижней части на два отростка, называется «мужским»; без нижних разветвлений – «женским». «Мужской» ценится больше, ибо он считается сильнее.
В восточной народной медицине женьшень применяют уже не менее 4-5 тысячелетий, однако первое письменное упоминание о нем встречается в древнейшем китайском сочинении о лекарственных средствах «Шень-нун-бэн-цао», написанном в I веке до н.э.
В восточной фармакопее «Бень-Цао-Ганьму» (Руководство для фармацевтов), составленной в 1596 году, среди всех лекарственных растений самое почетное место отведено женьшеню, причем там подчеркивается, что целебная сила начинает появляться в женьшене только с десятилетнего возраста. Самым дорогим в мире считался и поныне считается русский женьшень, найденный в Уссурийской тайге.
Во всей истории медицины не было и нет более легендарного растения, чем женьшень. Ему предписывали свойство не только исцелять практически все болезни, но и вселять жизнь в умершего человека. Растение с такими поразительными свойствами не могло возникнуть обычным путем, вследствие этого сложено множество легенд о происхождении женьшеня.
Одна из легенд повествует о том, что в далекие времена жил в Китае рыцарь Жень-Шень, и была у него сестра красавица Ляо. Однажды в бою Жень-Шень взял в плен жестокого, но красивого главаря хунхузов (разбойников) Сон Шихо. Увидела его Ляо и тут же влюбилась. Освободила она от полона Сон Шихо и вместе с ним убежала в горы. Узнал об этом Жень-Шень, бросился в погоню и, настигнув беглецов, вступил в поединок с Сон Шихо. Долгой и жестокой была битва, но вот, изловчившись. Жень-Шень нанес сильный удар противнику. Ляо, прятавшаяся в кустах, громко вскрикнула при этом. Жень-Шень обернулся на голос сестры и в это время Сон Шихо, сам уже смертельно раненный, вонзил свой меч в спину соперника. Горько оплакивала сестра Жень-Шеня, и там, где падали ее слезы, вырастало невиданное, обладающее чудесными свойствами, растение.
В другой легенде рассказывается о том, что в горах Маньчжурии среди диких лесов жили два враждующих племени. Одно вело свой род от могучего и справедливого царя зверей – тигра, другое же – от хищной и коварной рыси. У вождей племени в одно время родились сыновья. Они вместе росли, подружились и между племенами наступило долгожданное перемирие. Пришло время, сыновья выросли. Первый, из рода тигра, был сильным и великодушным, звали его Жень-Шень. Второй, наследник рыси, был коварным и жадным, звали его Сон Шихо. Однажды к ним пришла беда, объявился в их землях Желтый дракон, убивающий людей. Все объединились в борьбе с несчастьем, один лишь Сон Шихо перешел на сторону врага. Долго и яростно сражался Жень-Шень с драконом, и, наконец, тот был повержен. Смертельно раненный ползал он у ног победителя, а Сон Шихо, выбрав момент, нанес Жень-Шеню коварный удар мечом в спину. Вскоре на месте гибели Жень-Шеня люди увидели чудом выросшее невиданное растение. И сказали тогда благодарные соплеменники: «Из крови нашего избавителя выросла эта трава, пусть же она носит его славное имя».
Еще одна красивая легенда утверждает, что женьшень рождается от молнии. Когда она ударяет в прозрачную воду горного источника, тот уходит под землю, а на его месте появляется растение, вобравшее в себя силу небесного огня. Поэтому женьшень иногда обозначается китайскими иероглифами «жень-дань-шень», т.е. «корень-молния».
Вес корня женьшеня 38 г. Приморье
Легенды говорят еще и о том, что женьшень, имеющий сверхъестественную силу, умеет обращаться в дикого зверя, птицу, камень и даже в человека. Поэтому и найти его трудно. Бытовало также поверье, что ночью, во время своего цветения, женьшень светится необычайно ярким белым огнем. Если в такую ночь выкопать светящийся корень, то он сможет не только излечить человека от любой болезни, но и воскресить мертвого. Добыть, однако, такой корень крайне трудно, так как его стерегут дракон и тигр. Только мужественные и сильные люди могут решиться взять светящийся женьшень.
Необыкновенная слава растения породила настоящую «женьшеневую лихорадку». В Древнем Китае «панцуй» (женьшень) ценился на вес золота и сбор его все более расширялся. Запасы растения в лесах Китая и Кореи постепенно истощались, поисковики перемещались в Уссурийскую тайгу. В конце XIX – начале XX в., по словам В.К. Арсеньева, поисками женьшеня в русской Приморской тайге занимались китайцы. Занимались этим промыслом также орочи и гольды, но только по заданию китайцев. Огромная тайга не была бесхозной, вся она была поделена между общинами китайцев. Лишних людей к поискам женьшеня не допускали, а за самовольное выкапывание его в чужих урочищах виновного либо закапывали живым в землю, либо топили в реке. Ежегодно около 30 тысяч китайцев отправлялись на промысел женьшеня в Уссурийскую тайгу. О них В.К. Арсеньев так писал в свое время: «Надо удивляться выносливости и терпению китайцев, в лохмотьях, полуголодные и истощенные, они идут без всяких дорог, целиною. Сколько их погибло от холода и голода, сколько заблудилось и пропало без вести, сколько было растерзано дикими зверями! И все-таки чем больше лишений, чем больше опасностей, чем угрюмей и неприветливей горы, чем глуше тайга и чем больше следов тигра, тем с большим рвением идет искатель-китаец. Он убежден, он верит, что все эти страхи только для того, чтобы напугать человека и отогнать его от места, где растет дорогой панцуй».
Китайцы были убеждены, что только честный человек может найти женьшень, поэтому и на промысел его выходили с чистыми помыслами и без оружия. Найдя заветное растение в лесу, корневщик закрывал лицо руками и падал на землю, громко причитая: «Панцуй, не уходи! Я чистый человек, душа моя свободна от грехов, сердце мое открыто и нет у меня худых помышлений». И лишь выждав после этого некоторое время, осторожно открывал глаза в надежде, что женьшень поверил ему и не спрятался. Далее искатель внимательно изучал само растение и его окружение, после чего с величайшей осторожностью разгребал вокруг женьшеня старые сопревшие листья и специальной костяной лопаточкой начинал бережно выкапывать его, стараясь не повредить при этом самые тонкие мочки. Особенно тщательно нужно было изучить форму корня. «Если божественные силы создали целебный корень по образу и подобию человека, то и форма его должна напоминать человеческую фигуру» – в этом и в наше время уверены китайские врачи. По внешним приметам корня искатели научились определять и его возраст. В зависимости от количества листьев, корневщики-китайцы давали женьшеню особые названия. Растения, которые имели три листа, назывались «тантаза»; четыре – «сипие»; пять – «упие», чрезвычайно редко встречающиеся растения с шестью листами – «липе». Молодые же растения, имеющие 1-2 листа, не выкапывали, сохраняя их на будущее. При выходе из тайги после промысла удачливые корневщики зачастую подвергались нападениям разбойников – хунхузов, отбиравших у них таежные богатства. Вот что писал В.К. Арсеньев по этому поводу: «Когда подуют сухие северо-западные ветры и деревья разукрасятся всеми цветами радуги, кончается женьшеневый промысел. В это время в тайге разыгрываются кровавые драмы. Ужасные голодовки, кровожадные звери и нечеловеческие лишения, которым неизбежно подвергается всякий искатель женьшеня, за попытку бороться с Природой там, где она наложила свое VETO, – все это как будто осталось позади. Но еще большая опасность ожидает его впереди. В удобном месте поджидает грабитель. И погибает искатель женьшеня за то растение, которое он считает источником жизни». Вот уж действительно: «Корень жизни найдешь ценою жизни».
Китайцы долгое время скрывали женьшень от русских людей. К тому же русским переселенцам из Европейской части России абсолютно чужда была «женьшеневая лихорадка». Духовную ценность этого растения они воспринимали всего лишь как причуду азиатов. Однако в 1910 г. поисками женьшеня вместе с китайскими корневщиками начали заниматься и русские искатели.
Количество их постепенно увеличивалось, но, несмотря на это, вплоть до 1930 г. основными сборщиками женьшеня оставались китайцы. Дело было поставлено на широкую ногу. К примеру, до 1917 г. через Владивосток, судя по официальным отчетам торговых фирм, ежегодно экспортировалось около 380 кг женьшеня. До 1927 г. весь заготавливаемый женьшень скупали китайские торговые организации, вследствие чего весь корень вывозили за границу. Советские государственные организации «Лектехсырье» и «Госторг» подключились к промыслу женьшеня лишь в конце 1920-х гг. Немалую часть корня стали добывать представители заготовительной организации «Дальохотсоюз», в бригадах которой зачастую работали китайцы. Средний объем заготовок женьшеня за 1922-1929 гг. составлял 200-250 кг.
Государственная монополия на женьшень, установленная в 1930 году, формально просуществовала до конца века. Тем не менее культура промысла женьшеня оставалась чужда русскому человеку. К 1938 г. из территории Дальневосточного края были выселены практически все лица китайской и корейской национальностей. Граница закрылась на надежный замок. Резко нарушился механизм сбыта женьшеня, а внутренний рынок в нем нужды не испытывал. Промыслом женьшеня стало заниматься только русское население. Все это привело к тому, что до 1942 г. включительно наблюдался спад в заготовке корней женьшеня. К примеру, в 1940 г. заготовки его составили – 25,2 кг; в 1941 – 29,6 кг; в 1942 году – 11,4 кг. Однако с 1943 года поступление корней на пункты заготовительных контор начинает увеличиваться. Крайпотребсоюз за этот год заготовил 56,1 кг, а Заготживсырье – 43,0 кг. Связано это с тем, что в 1943 г. наладился рынок сбыта дикорастущего женьшеня, да и русское население наконец-то приобретало необходимый опыт для его добычи. В 1945 г. было добыто 131,5 кг женьшеня, а в 1946 г. – 295 кг. Затем начался спад. К 1951 г. показатели добычи упали до 81,9 кг. Основным заготовителем женьшеня в 1949 г. был назначен Крайпотребсоюз, а экспорт корней происходил через базу Всесоюзного объединения Медэкспорт, находящуюся во Владивостоке. Все доходы от экспорта женьшеня, не задерживаясь в крае, шли прямым ходом в Москву. Местное население, занимающееся добычей женьшеня, получало 5% от его фактической экспортной стоимости. Эта система без изменений проработала вплоть до 1990 г.
Не всегда легко заметить женьшень в Приморской тайге
В 1952 г. объем заготовок женьшеня вновь увеличился и составил 283,1 кг. Затем в последующие годы, казалось бы без каких-либо видимых причин, объемы заготовок корней значительно изменялись: 1953 г. – 101,4 кг; – 180,2 кг; 1957 г. – 241,8 кг; 1960 г. – 305,7 кг; 1961 г. – 253,5 кг. Фактические объемы заготовок корней, конечно же, отличались от этих цифр. Да и как можно учесть нелегально добытый и проданный частным лицам женьшень.
В период с 1960 по 1990 гг. официальная добыча корней женьшеня вначале лимитировалась, а затем была и вовсе запрещена. Вышло в свет Постановление Приморского крайисполкома от 30.06.1976 г. за № 691 «Об упорядочении заготовок женьшеня дикорастущего в Приморском крае», согласно которому ежегодная добыча его лимитировалась в количестве 150 кг. Однако официальные заготовки в период с 1977 по 1989 гг. включительно даже близко не приближались к этой цифре и колебались в пределах от 19,5 кг до 114,9 кг.
На внутреннем рынке страны до 1991 г. широким спросом пользовался доморощенный женьшень, т.е. женьшень, выращенный на грядках. Дело было поставлено на широкую ногу: в 1961 г. был создан совхоз «Женьшень», плантации которого составляли 35 га, а собираемый урожай доходил до 4,5 т. Местные жители активно выращивали женьшень на приусадебных участках, используя при этом семена, вынесенные из тайги, кроме этого выкапывали небольшие корни для доращивания их на грядках.
Владимир Клавдиевич Арсеньев в 1914 г. подчеркивал, что «Самое большое зло – лесные пожары. С исчезновением лесов пропадает и женьшень». Однако в 1970-1980 гг. пожары эти стали для женьшеня менее опасны, чем лесозаготовки. За этот период практически все кедрово-широколиственные леса самых «женьшеневых» районов – Дальнереченского, Анучинского, Чугуевского и других были пройдены «условно-сплошными» рубками, а кое-где и с многократным дорубанием лесосек. В результате чего «женьшеневые» леса оказались почти полностью вырублены. Склоны сопок были буквально изрыты сплошной сетью волоков. Кедрово-широколиственный лес с полнотой древостоя 0,6-0,8 превратился в чахлый, условный древостой с огромным количеством дорог и завалов.
В 1978 и 1980 гг. женьшень занесли в Красные книги СССР и РСФСР, что, впрочем, никакой позитивной роли в его судьбе не сыграло. К тому же это никоим образом не отразилось на количестве искателей женьшеня и фактической добычи его.
Начиная с 1991 г., в связи с открытием российско-китайской границы и развитием контрабанды, спрос на корни дикорастущего женьшеня резко вырос. Тысячи искателей ринулись в тайгу. Практически весь найденный женьшень выкапывали, при этом редко кто сеял ягоды на месте выкопанного корня или оставлял расти на месте нетоварные корни. Основной корень продавали частным порядком по завышенной в 1,5-3 раза цене. Что не удавалось продать таким образом – шло государству. Официальные заготовки корней дикорастущего женьшеня вышли на следующие показатели: 1991 г. – 52,0 кг; 1992 г. – 70,5 кг; 1993 г. – 72,8 кг; 1994 г. – 28,0 кг; 1995 г. – 27,0 кг; 1996 г. – 25,3 кг; 1997 г. – 44,0 кг.
В 1998 г. официальные заготовки корней дикорастущего женьшеня были запрещены, однако в 1999 г. они были вновь разрешены. Все предпринимаемые меры по охране женьшеня оказались неэффективными. Официально промышлять корни женьшеня, начиная с 2000 г., не разрешали. Однако ежегодное количество корневщиков, не признающих ни законов, ни культуры промысла, составляло от 3 до 5 тыс. человек. Ни Красная книга, ни заповедные территории не являются для таких искателей препятствием для промысла женьшеня. К примеру, на территории Лазовского государственного заповедника с 1991 по 2000 гг. было выкопано не менее 600 кг корней дикорастущего женьшеня. Аналогичная ситуация сложилась в заповеднике «Кедровая Падь», а также в Уссурийском заповеднике. Весь добытый женьшень, как это уже говорилось выше, уходит за границу. В период с 1995 по 2002 гг. при попытке незаконного вывоза за рубеж таможня задержала 83,6 кг корней дикорастущего женьшеня, что по некоторым данным составляет лишь 1% от вывезенного. К слову сказать, еще меньше его изымают на самой территории края инспекторы всех уровней. В данное время женьшень практически никто не охраняет, поэтому его свободно выкапывают и свободно продают. Скупщики-перекупщики корней дикорастущего женьшеня – известные личности в регионе, да они ни от кого и не скрываются. Просто не от кого. К примеру, по некоторым сведениям, китаец по кличке Коля, живущий в Уссурийске, ежегодно отправляет в Китай многие сотни килограммов свежих корней дикорастущего женьшеня. Как правило, женьшень проходит два уровня перекупщиков, пока попадет в руки главных заготовителей, таких как Коля. Цена на него при этом увеличивается в 2 раза. Перекупщик, перепродав, к примеру, 10 кг корней женьшеня, зарабатывает при этом до 25 тыс. долларов США.
Губернатор края в декабре 1997 г. утвердил краевую долгосрочную программу восстановления дикорастущего женьшеня, которая определяла выполнение ряда мероприятий технического порядка по воспроизводству женьшеня, но, однако, игнорировала субъект природопользования в лице местного жителя, его права на ресурс. Программа эта в итоге явилось нежизненной бумагой. Основными проблемами женьшеневого промысла были и остаются обезличка женьшеневых урочищ при федеральной собственности на лес и бесхозность самого женьшеня, что исключает ведение женьшеневого хозяйства и ставит всех жителей края в положение воров, вынужденных воровать у самих себя. На своей родине дикорастущий женьшень духовно обезличен, а местный житель по отношению к нему просто бесправен. Многолетнее нахождение женьшеня в Красной книге только нанесло ущерб его ресурсам и показало мнимую значимость вроде бы принимаемых мер по его охране. Женьшень является ярким примером того, как не надо охранять природу. Местными учеными, активистами предложен комплекс мер по воспроизводству женьшеня, имеющего мировое значение и являющегося стратегическим ресурсом края, где на первом месте стоят правовые основания на владение женьшеневыми урочищами, а на втором – технология выращивания. Реализация этого комплекса мер позволила бы Приморскому краю к 2025 г. ежегодно поставлять на экспорт до 20 т первосортных корней дикорастущего женьшеня.
Лубодер: содранную кору используют для изготовления тары, в которой переносят добытые корни женьшеня
Экспорт – экспортом, но разве мы, русские люди, не нуждаемся в женьшене? Или мы не хотим, чтобы мы сами и наши дети были здоровыми людьми? Причем и духовно и физически. Все это может дать женьшень, но где его взять? Я имею ввиду дикорастущий женьшень, но никак не доморощенный, причем нередко выращенный в Европейской части России. Пройдя весь Приморский край я, где только мог и у кого только мог, собирал интересующие меня сведения о женьшене. Неоднократно беседовал с людьми, которым в критическом состоянии реально помог только женьшень. Не все, конечно, охотно делятся своими секретами да тайнами, тем не менее общая картина – как приготавливать спиртовую настойку из корня дикорастущего женьшеня и как ее правильно принимать – сложилась. Для приготовления спиртовой настойки корень женьшеня деревянной палочкой очищают от земли (промывать его водой и протирать тряпочкой категорически не рекомендуется), при этом нужно стараться не повредить сам корень. После чего чистый корень помещают в стеклянную пол-литровую посудину при условии, что вес корня до 30 г (впрочем, в наше время корень весом более 30 г – большая редкость), заливают 30%-ной спиртовой настойкой и помещают в темное место сроком на 3 месяца. По истечении этого срока настойку сливают и она уже готова к приему, а корень вторично заливают 30%-ной спиртовой настойкой (при этом корень желательно измельчить) и повторно настаивают. Прием настойки начинают с одной капли, каждый последующий день прибавляя к начальной дозе по одной капле. В итоге разовая доза через месяц будет составлять 30 капель. После этого следует перерыв 5 дней, затем опять прием настойки, только уже в обратной последовательности, т.е. каждый последующий день убавляют по одной капле, и так через месяц доходит до одной. Настойку необходимо принимать один раз в сутки, утром, натощак, за 30 минут до приема пищи, причем только в холодное время года.
После Н.М. Пржевальского и В.К. Арсеньева многие ученые-дальневосточники били тревогу, что дикорастущему женьшеню, как виду, грозит уничтожение. Однако до сих пор все эти опасения оказываются необоснованными. У женьшеня всегда было и есть много тайн и вряд ли ученым дано полностью познать его воздействие на душу и тело человека, равно, как и секреты его таежных запасов.
Автор: Мамонов Л.
Источник: журнал «Охота и охотничье хозяйство», сентябрь 2010 г.
